![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Первый открытый суд в СССР
Apr. 17th, 2013 01:52 amсостоялся осенью 1965 года.
Это был процесс Даниэля и Синявского.
Их обвиняли в том, что они написали и передали за границу антисоветские произведения.
Времена тогда были жесткие. Противостояние с США усиливалось. Холодная война набирала обороты по всем фронтам. В том числе и по информационному. Идеологическому. И подобные произведения были просто находкой для нашего противника.
Два слова о персонажах.
Андрей Синявский
Мальчик из хорошей семьи, сын дворянина и левого эсера, трагически не попавшего под каток 37-го. В начале войны семья эвакуировалась в Сызрань. Там же он закончил школу в 1943 году, был призван в армию. Но на фронт не попал, служил на аэродроме. Повезло. В 1945 году поступил на филологический факультет МГУ. После окончания работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ и школе-студии МХАТ. Был ведущим литературным критиков в "Новом Мире" у Твардовского.
Писал о творчестве Горького, Пастернака, Бабеля, Ахматовой. И сам понемногу пописывал.
То есть, все было плохо. Хуже некуда. Так жить было нельзя.
И он разразился своими сатирическими художественными произведениями. И не только сатирическими, которые читать невозможно из-за мерзостей и пошлостей их наполнявших. Было дело, почитала его рассказы. Уж насколько я закалена нынешними вседозволенностями во всех отношениях, но в его произведениях градус ненависти и описаний самого низкого и пакостного, что может быть в человеке, зашкаливает. Вот например:
"Известно же — человечий зародыш на какой-то ранней стадии уподобляется рыбе. Зачем же попусту гибнуть рыбным богатствам страны? В прекрасном будущем этих милых рыбок утилизируют. Осторожно изымут из материнского чрева и станут разводить в особых прудах, приучая к самостоятельности. Пускай себе обрастают чешуйками и плавниками под государственной охраной какого-нибудь глобовского собрата. Тут же, при абортарии — рыбозавод, консервы в огромном количестве. Кого в шпроты, кого в килечки — по национальному признаку. И все произойдет в согласии с марксизмом. Мы снова вернемся к людоедской закуске. Но не вспять, не к первобытному пожиранию себе подобных товарищей, а, так сказать, на более высокой и деликатной основе. Развиваясь по спирали...
Юрия уже не тошнило. Он был в восторге: не познакомить ли Марину Павловну с этой оригинальной идеей? Но покуда он сомневался — все-таки дама,— Марина сказала:
— Володя, что за секреты в обществе? Это нетактично. Кушай свою рыбу".
Ну как?
А он еще писал серьезные произведения. Например "о социалистическом реализме"
.."мы не себе желали спасения — всему человечеству. И вместо сентиментальных вздохов, личного усовершенствования и любительских спектаклей в пользу голодающих мы взялись за исправление вселенной по самому лучшему образцу, какой только имелся, по образцу сияющей и близящейся к нам цели.
Чтобы навсегда исчезли тюрьмы, мы понастроили новые тюрьмы. Чтобы пали границы между государствами, мы окружили себя китайской стеной. Чтобы труд в будущем стал отдыхом и удовольствием, мы ввели каторжные работы. Чтобы не пролилось больше ни единой капли крови, мы убивали, убивали и убивали.
Во имя цели приходилось жертвовать всем, что у нас было в запасе, и прибегать к тем же средствам, какими пользовались наши враги, — прославлять великодержавную Русь, писать ложь в «Правде», сажать царя на опустевший престол, вводить погоны и пытки... порою казалось, что для полного торжества коммунизма не хватает лишь последней жертвы — отречься от коммунизма".
И этот гражданин обижался, что в 60-е годы его не печатают! Представляете?
И поэтому, на радость врагу, ему пришлось отправлять этот шлак за границу.
Как думаете, если бы эти произведения не были на руку нашему противнику в идеологической войне, стали бы их там публиковать? На обычных условиях, там где работает "невидимая рука рынка"? Никогда. Потому что художественной ценности его творчество не имеет никакой. И свидетельство тому - то, насколько хорошо они забыты сейчас, на их Родине. Никому не нужны. Никто в здравом уме это гуано читать не будет.
О Даниэле и писать особо не буду. Его папа - писатель и драматург.
Сам он участник войны. Закончил московский пед. Работал учителем в Калуге. Переводил стихи. Публиковался. То есть, жизнь, как и у Синявского, была тоже невыносимой.
Поэтому он начал писать по-серьезному и отправлять свои произведения за границу. Там их тоже приняли на ура.
Почитайте отрывочек. Приготовьте предварительно пакетик, если предыдущий изгваздали, читая Синявского.
"Ну, а эти, толстомордые, заседающие и восседающие, вершители наших судеб, наши вожди и учителя, верные сыны народа, принимающие приветственные телеграммы от колхозников Рязанской области, от металлургов Криворожья, от императора Эфиопии, от съезда учителей, от Президента Соединенных Штатов, от персонала общественных уборных?
Лучшие друзья советских физкультурников, литераторов, текстильщиков, дальтоников и умалишенных? Как с ними быть? Неужто простить? А тридцать седьмой год? А послевоенное безумие, когда страна, осатанев, билась в падучей, кликушествовала, пожирая самое себя? Они думают, что если они наклали на могилу Усатому, так с них и взятки гладки? Нет, нет, нет, с ними надо иначе; ты ещё помнишь, как это делается?
Запал. Сорвать предохранительное кольцо. Швырнуть. Падай на землю. Падай! Рвануло. А теперь — бросок вперед. На бегу — от живота, веером. Очередь. Очередь. Очередь...
Вот они лежат, — искромсанные взрывом, изрешеченные пулями. Скользко: ноги скользят. Кто это? Ползет, волоча за собой кишки по паркету, усыпанному штукатуркой. А, это тот, обвешанный орденами, который сопровождает Главного в поездах! А почему он такой худой? Почему на нем ватник? Я его уже видел один раз, как он полз по грейдеру, вывалив в пыль синеву и красноту своего живота. А эти? Я их видел? Только тогда на них были пояса с надписью «Готт мит унс» на пряжках, фуражки с красными звездами, сапоги с низким подъемом, прямой наводкой, обмоткой, пилоткой, русские, немцы, грузины, румыны, евреи, венгры, бушлаты, плакаты, санбаты, лопаты, по трупу прошел студебеккер, два студебеккера, восемь студебеккеров, сорок студебеккеров, и ты так же будешь лежать, распластанный, как лягушка, — все это уже было!"..
Высокая проза, правда? На избранного читателя. Думаю, что рыночных условий тогдашней Америки его книжули тоже не выдержали бы.
Ну так вот. Ознакомились с персонажами первого открытого суда СССР?
А теперь о нем самом и о зверствах советской власти.
Слово - валькирии отечественного правозащитного движения, комете без хвоста и просто снегурочке, Людмиле Алексеевой.
( Read more... )
Это был процесс Даниэля и Синявского.
Их обвиняли в том, что они написали и передали за границу антисоветские произведения.
Времена тогда были жесткие. Противостояние с США усиливалось. Холодная война набирала обороты по всем фронтам. В том числе и по информационному. Идеологическому. И подобные произведения были просто находкой для нашего противника.
Два слова о персонажах.
Андрей Синявский
Мальчик из хорошей семьи, сын дворянина и левого эсера, трагически не попавшего под каток 37-го. В начале войны семья эвакуировалась в Сызрань. Там же он закончил школу в 1943 году, был призван в армию. Но на фронт не попал, служил на аэродроме. Повезло. В 1945 году поступил на филологический факультет МГУ. После окончания работал в Институте мировой литературы, преподавал в МГУ и школе-студии МХАТ. Был ведущим литературным критиков в "Новом Мире" у Твардовского.
Писал о творчестве Горького, Пастернака, Бабеля, Ахматовой. И сам понемногу пописывал.
То есть, все было плохо. Хуже некуда. Так жить было нельзя.
И он разразился своими сатирическими художественными произведениями. И не только сатирическими, которые читать невозможно из-за мерзостей и пошлостей их наполнявших. Было дело, почитала его рассказы. Уж насколько я закалена нынешними вседозволенностями во всех отношениях, но в его произведениях градус ненависти и описаний самого низкого и пакостного, что может быть в человеке, зашкаливает. Вот например:
"Известно же — человечий зародыш на какой-то ранней стадии уподобляется рыбе. Зачем же попусту гибнуть рыбным богатствам страны? В прекрасном будущем этих милых рыбок утилизируют. Осторожно изымут из материнского чрева и станут разводить в особых прудах, приучая к самостоятельности. Пускай себе обрастают чешуйками и плавниками под государственной охраной какого-нибудь глобовского собрата. Тут же, при абортарии — рыбозавод, консервы в огромном количестве. Кого в шпроты, кого в килечки — по национальному признаку. И все произойдет в согласии с марксизмом. Мы снова вернемся к людоедской закуске. Но не вспять, не к первобытному пожиранию себе подобных товарищей, а, так сказать, на более высокой и деликатной основе. Развиваясь по спирали...
Юрия уже не тошнило. Он был в восторге: не познакомить ли Марину Павловну с этой оригинальной идеей? Но покуда он сомневался — все-таки дама,— Марина сказала:
— Володя, что за секреты в обществе? Это нетактично. Кушай свою рыбу".
Ну как?
А он еще писал серьезные произведения. Например "о социалистическом реализме"
.."мы не себе желали спасения — всему человечеству. И вместо сентиментальных вздохов, личного усовершенствования и любительских спектаклей в пользу голодающих мы взялись за исправление вселенной по самому лучшему образцу, какой только имелся, по образцу сияющей и близящейся к нам цели.
Чтобы навсегда исчезли тюрьмы, мы понастроили новые тюрьмы. Чтобы пали границы между государствами, мы окружили себя китайской стеной. Чтобы труд в будущем стал отдыхом и удовольствием, мы ввели каторжные работы. Чтобы не пролилось больше ни единой капли крови, мы убивали, убивали и убивали.
Во имя цели приходилось жертвовать всем, что у нас было в запасе, и прибегать к тем же средствам, какими пользовались наши враги, — прославлять великодержавную Русь, писать ложь в «Правде», сажать царя на опустевший престол, вводить погоны и пытки... порою казалось, что для полного торжества коммунизма не хватает лишь последней жертвы — отречься от коммунизма".
И этот гражданин обижался, что в 60-е годы его не печатают! Представляете?
И поэтому, на радость врагу, ему пришлось отправлять этот шлак за границу.
Как думаете, если бы эти произведения не были на руку нашему противнику в идеологической войне, стали бы их там публиковать? На обычных условиях, там где работает "невидимая рука рынка"? Никогда. Потому что художественной ценности его творчество не имеет никакой. И свидетельство тому - то, насколько хорошо они забыты сейчас, на их Родине. Никому не нужны. Никто в здравом уме это гуано читать не будет.
О Даниэле и писать особо не буду. Его папа - писатель и драматург.
Сам он участник войны. Закончил московский пед. Работал учителем в Калуге. Переводил стихи. Публиковался. То есть, жизнь, как и у Синявского, была тоже невыносимой.
Поэтому он начал писать по-серьезному и отправлять свои произведения за границу. Там их тоже приняли на ура.
Почитайте отрывочек. Приготовьте предварительно пакетик, если предыдущий изгваздали, читая Синявского.
"Ну, а эти, толстомордые, заседающие и восседающие, вершители наших судеб, наши вожди и учителя, верные сыны народа, принимающие приветственные телеграммы от колхозников Рязанской области, от металлургов Криворожья, от императора Эфиопии, от съезда учителей, от Президента Соединенных Штатов, от персонала общественных уборных?
Лучшие друзья советских физкультурников, литераторов, текстильщиков, дальтоников и умалишенных? Как с ними быть? Неужто простить? А тридцать седьмой год? А послевоенное безумие, когда страна, осатанев, билась в падучей, кликушествовала, пожирая самое себя? Они думают, что если они наклали на могилу Усатому, так с них и взятки гладки? Нет, нет, нет, с ними надо иначе; ты ещё помнишь, как это делается?
Запал. Сорвать предохранительное кольцо. Швырнуть. Падай на землю. Падай! Рвануло. А теперь — бросок вперед. На бегу — от живота, веером. Очередь. Очередь. Очередь...
Вот они лежат, — искромсанные взрывом, изрешеченные пулями. Скользко: ноги скользят. Кто это? Ползет, волоча за собой кишки по паркету, усыпанному штукатуркой. А, это тот, обвешанный орденами, который сопровождает Главного в поездах! А почему он такой худой? Почему на нем ватник? Я его уже видел один раз, как он полз по грейдеру, вывалив в пыль синеву и красноту своего живота. А эти? Я их видел? Только тогда на них были пояса с надписью «Готт мит унс» на пряжках, фуражки с красными звездами, сапоги с низким подъемом, прямой наводкой, обмоткой, пилоткой, русские, немцы, грузины, румыны, евреи, венгры, бушлаты, плакаты, санбаты, лопаты, по трупу прошел студебеккер, два студебеккера, восемь студебеккеров, сорок студебеккеров, и ты так же будешь лежать, распластанный, как лягушка, — все это уже было!"..
Высокая проза, правда? На избранного читателя. Думаю, что рыночных условий тогдашней Америки его книжули тоже не выдержали бы.
Ну так вот. Ознакомились с персонажами первого открытого суда СССР?
А теперь о нем самом и о зверствах советской власти.
Слово - валькирии отечественного правозащитного движения, комете без хвоста и просто снегурочке, Людмиле Алексеевой.
( Read more... )
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
